"Фрицы и блондинки" - один из фильмов, от которых получаешь больше, чем ожидал.

Начало картины настраивает на легкомысленный лад. В Латвии, в поместье Эволе, проходит слет прибалтийских актеров, игравших нацистов в советских фильмах. На фасаде, готическими буквами на черном фоне, надпись по-немецки: "Привет бойцам идеологического фронта".
Из окон свисают красные стяги; на одном серп и молот, на другом свас­тика: намек на пакт Молотова-Риббентропа. Ведет шоу известный знаток эстетики Третьего рейха Март Сандер. В сопровождении светловолосых валь­кирий в униформе а-ля Hitlermädchen.
"Ага, сейчас начнется стёб", — догадывается зритель и поудобнее устраивается в кресле, готовясь смеяться.
Режиссер Арбо Таммиксаар предоставляет ему и такую возможность. Но по сути своей картина получилась очень серьезной. Местами даже печальной.

Сыграй воплощенное зло

В фильме три главных героя: литовец Альгимантас Масюлис (он же "главный фашист Советского Союза"), латыш Улдис Лиелдидж (ему доводилось надевать мундиры вермахта и СС даже чаще, чем Масюлису, но всесоюзная известность его обошла стороной) и эстонец Тыну Аав, чья мягкая, несколько рыхловатая фактура диктовала определенную "нестандартность" его "фрицев".
Их монологи, кадры из советских военных фильмов о войне и комментарии российского кинокритика Александра Шпагина должны показать, как эволюционировал кино­образ врага.
Прибалтов стали приглашать играть "фрицев" тогда, когда послевоенная манера изображать гитлеровцев тупыми кровожадными монстрами стала неактуальной.
Антс Эскола, Юозас Будрайтис, Альгимантас Масюлис, Улдис Лиелдидж, Хейно Мандри, Тыну Aав, Арнис Лицитис, Улдис Думпис, Сулев Луйк (Шпагин назвал его инопланетянином в немецком мундире) придавали злу многомерность, декадентскую утонченность и терпкое отрицательное обаяние.
Реакция публики на эту игру была неоднозначной. Лиелдидж вспоминает, как однажды в Москве он зашел перекусить в пельменную. Мальчик лет десяти, узнав его, закричал на всю точку общепита: "Товарищи! Этот фашист ест наши советские пельмени!".

У врага своя правда?

Масюлиса, напротив, зрители любили именно за роли немецких офицеров, в которых проявлялись острая выразительность при максимальной внешней сдержанности, психологическая мотивированность. Его злодеи были умны, интеллигентны, в меру циничны. (Чуть позже именно таким сыграл своего Мюллера Леонид Броневой.)
Герои картины сходятся в одном: сыгранные ими образы имели очень слабую связь с реальностью. Чистая условность! Александр Шпагин пытается вывести генеалогию образа врага из "Александра Невского", но какое отношение имеет эта гениальная и абсолютно авангардистская картина Сергея Эйзенштейна к "реа­листической" серийной кинопродукции о войне?
Комментарии Шпагина вообще самая слабая часть фильма. Иной раз критик то ли путается, то ли перевирает факты. "Третий тайм" (в основу которого положен так называемый "матч смерти" в Киеве летом 1942 года) именно фильм-легенда, а не повествование о том, как было на самом деле: его герои носят иные фамилии, чем игроки киевских довоенных профессиональных клубов, встречавшиеся с немецкими любительскими командами.
Да, расстреляны были не все 16 игроков, а четверо, и не сразу после матча, выигранного у немцев, а позже (и вовсе не за эту победу), но именно четверо, а не один, как уверяет г-н Шпагин! В длинных монологах Шпагина есть только одно рациональное зерно: в атеистическом СССР победа в великой войне занимала вакантное место Бога. Но это давно известно!
К сожалению, во "Фрицах и блондинках" цитируются по большей части слабые фильмы, участие в которых трагически сужало творческий диапазон прибалтийских актеров. Многомерность не приветствовалась. Приходилось лепить примитивные образы.
Но были исключения: хотя бы сыгранный Юозасом Будрайтисом в "Блокаде" оберштурмбанфюрер Данвиц, любимец Гитлера, добровольно ушедший на фронт командиром танкового батальона. Вопреки утверждению Шпагина, у Данвица как раз есть своя правда. Но именно своя, личная, "работающая" лишь до той поры, пока она не смыкается с идеологией нацизма.
Арбо Таммиксаар ставит в своей картине жесткий и парадоксальный вопрос: отвечают ли актеры, игравшие нацистов, за то, что прибалтов часто называли фашистами (и не сейчас, а еще в советскую эпоху; эту кличку, в частности, приклеивали к эстонцам, латышам и литовцам во время солдатской службы).
Три героя картины поочередно вызываются на полушутовской по форме, но серьезнейший по сути "маленький Нюрнбергский процесс": сидя в центре сцены, они отвечают на вопросы "трибунала". Вины своей не признают. Лиелдидж, в частности, вспоминает, что категорически отказывался от сцен, в которых его персонажи стреляют в людей. И умел настоять на своем!
Этот умный и тонкий актер — самый трагичный персонаж фильма. Сыгранные им роли тяжким грузом легли на душу; артист больше не снимается и не играет в театре. Устроился консьержем в доме в центре Риги.

Дрессированный дельфин

Лиелдиджа приглашают в Анапу, на фестиваль "Киношок". Ведут в дельфинарий, где предлагают сняться с дрессированными дельфинами. На лице актера — горечь: всю свою кинокарьеру он был таким же дрессированным дельфином, выполнявшим эффектные и бессмысленные задания.
Тусовочная атмосфера фестиваля приводит его в уныние: картины слабые, а режиссеры и актеры, ничего толком не умеющие, мнят себя великими. Ярмарка тщеславия!

P.S. А блондинок почти что и не было. Разве что мелькнули в кадрах слета в Эволе Вия Артмане, Ада Лундвер и Эве Киви, да еще последнюю показали в роли надзирательницы концлагеря. Красавица, много лет бывшая лицом "Сов­экспортфильма", не пожалела изуродовать себя черной повязкой на глазу.

Борис Тух, DZD, 2008 г., Эстония
.
.
.


На фестивале "Киношок" 2008 года был показан документальный фильм "Фрицы и блондинки" — о прибалтийских актерах, воплощавших в советском кинематографе образы нацистов.

На съемки этого фильма в чистом виде ушел один день: минимализм прибалтийского искусства органично сочетается с его малобюджетностью. Год назад в Латвии, в поместье Эволе, собрали прибалтийских актеров, игравших нацистов в советских фильмах. Все было обставлено в шутливой манере — на фасаде было написано по-немецки "Привет бойцам идеологического фронта", но само дело было, конечно, нешуточное. Дело в том, что в сегодняшней Прибалтике участие актеров в советских пропагандистских фильмах приравнивается к пособничеству советскому режиму. И если этот фильм в России смотрится как в общем-то ностальгическая штука — вот сидят актеры и вспоминают молодость,— то в Прибалтике к нему отнеслись примерно как к фильму "Покаяние" Абуладзе.

Режиссер Арбо Таммиксаар пригласил троих самых известных "фашистов" советского кино — литовца Альгимантаса Масюлиса (который, к сожалению, не дожил до премьеры фильма), латыша Улдиса Лиелдиджа и эстонца Тыну Аава — и устроил что-то вроде шуточного Нюрнбергского процесса. Режиссер спрашивал, не раскаиваются ли актеры за свое участие в идеологическом кино, актеры отвечали, что нет, не раскаиваются, и приводили аргументы в свою защиту,— вот, собственно, и все содержание фильма "Фрицы и блондинки". При этом атмосфера была очень теплая: актеры радовались встрече, вспоминали смешные случаи, так сказать, из общего "фашистского" прошлого. Потрясает при этом количество фильмов, в которых они снялись: у каждого примерно по три-четыре десятка ролей такого плана. В Прибалтике всерьез считают, что именно из-за этих ролей у сегодняшних Эстонии, Латвии и Литвы имидж "пособников фашистов": то есть что виноваты в этом именно актеры Масюлис, Лиелдидж и Аав и прочие. А режиссер Арбо Таммиксаар, поставив вопрос об ответственности художника, тем самым снял ужасное напряжение в обществе и косвенным образом защитил актеров.

Нам, конечно, эти страсти кажутся преувеличенными, если даже к фильмам Лени Рифеншталь у нас отношение неоднозначное, хотя, казалось бы, вот где пропаганда нацизма, то что уж там говорить об актерах, которые играли "фашистов", по сути, в развлекательном кино. Здесь гораздо интереснее эстетическая сторона вопроса: прибалтийских актеров в советском кино действительно чаще других приглашали играть злодеев, можно даже говорить о своеобразной актерской школе, о "фабрике зла". Фактически это разговор об образе врага в советском кино — о том, как он создавался и как в конечном итоге стал сам управлять своими создателями.

Главный комментатор фильма "Фрицы и блондинки" — Александр Шпагин, специалист по истории советского кино — говорит, что прибалтов стали приглашать в советское кино не только потому, что они были "похожи" на немцев. Это лишь формальная причина: на самом деле задачи у советского киноискусства были глубже. "Главное качество этих персонажей была тотальная холодность,— говорит Шпагин.— Они были все как аршин проглотившие и совершенно ледяные. Прибалтийский актер нужен был именно для того, чтобы подчеркнуть чужеродность "фашистов", еще больше их отчуждить, отстранить. Но дело в том, что и сами прибалты в нашем кино были изначально символом чего-то чужого, иного, это началось еще с "Дела Румянцева" (1955), где главного гада играет Антс Эскола,— это одно из первых появлений прибалтийских актеров на экране. Прибалтов звали в кино, чтобы подчеркнуть несоветское происхождение героя".

Однако массовое пришествие прибалтийских актеров случилось в 1970-е: именно в это время в нашем кино в очередной раз поменялись задачи — и идеологические, и коммерческие, и эстетические. Ставка была сделана на "советский Голливуд", и отныне в стране идет борьба за количество зрителя, а не только за идеологическую лояльность фильма (таким образом в советском кино начинают стихийно складываться рыночные отношения). Именно в эти годы было снято огромное количество фильмов с абсолютно одинаковым сюжетом: "разведчики пошли на задание, вернулись не все" или "наш разведчик уделывает немецкого генерала": "В двух шагах от "Рая"", "Шел четвертый год войны", "Без права на провал", "Постарайся остаться живым" и т. д.

Именно в этих фильмах снималась целая плеяда прибалтийских актеров, естественно, в роли "фрицев": Антс Эскола, Юозас Будрайтис, Альгимантас Масюлис, Улдис Лиелдидж, Хейно Мандри, Тыну Аав, Арнис Лицитис, Улдис Думпис, Сулев Луйк, Валентин Скулме. Соответственно в ролях фашисток — Вия Артмане, Ада Лундвер, Эве Киви. Что касается жанра, то это были полуприключенческие фильмы: для приключенческих они были довольно вялы, а на серьезность не претендовали. Не было там и подлинного драматизма. "Почти весь военный кинематограф 1970-х годов,— говорит Шпагин,— вяло-развлекательный: война в кино превращается в пионерлагерь, в игру "Зарница"".

Как воспринимал "фашистов" массовый советский зритель? Как ни парадоксально — именно как прибалтов, которые играют фашистов. Что до самого образа "фашиста", то он был с художественной точки зрения настолько неубедительным, что говорить о каком-либо воздействии на зрителя глупо. Это была чистая функция, условность, с чем (что тоже довольно забавно), советский зритель сознательно примирялся. То есть зрителю и не нужно было "сложнее": когда на экране появлялся очередной на редкость схематичный "фашист", в голове, вероятно, срабатывала защитная реакция — "а что же, их людьми, что ли, показывать?" Единственной попыткой усложнить образ врага были "Семнадцать мгновений весны", однако посыл Лиозновой не был подхвачен: в советском кино все равно победил миф о фашисте как о примитивном, холодном истукане. Даже если играл его крупный актер, например Будрайтис, все равно его игру было не отличить от игры других актеров.

Между тем клишированность и стереотипность фашистов в кино 1970-1980-х годов, а также само количество этих картин (примерно 400-500) породили непредсказуемый эффект: это стало вызывать у зрителя смех, причем в самых "кровожадных сценах". В первую очередь смех вызывал утрированный немецкий акцент: "Ти бутешь отвешайт мне, сволотш, или ми тебя бутем немношко вешайт". "Конечно, можно было бы приглашать немецких актеров из ГДР,— говорит Шпагин.— Но в 1970-е всем уже было по фигу: все эти картины сняты левой ногой. У прибалтов есть какой-то акцент, ну и слава богу".

Вряд ли это было сознательной диверсией, прибалтийские актеры, по их признанию, напротив, старались по возможности "усложнить, углубить" образ врага. Просто так все совпало: в кино стало много похожих фашистов, однообразно-пустых, и это кино перестали воспринимать всерьез, это называли "киношко про войнушку", а самих героев "фашиками". В результате война-трагедия, война как святое, бывшая в СССР своего рода заменой религии, перестала играть в обществе объединительную роль, потеряла сакральный статус. Больше объединять, как выяснилось, было нечему.

На месте прибалтов — без шуток! — я бы рассматривал работу актеров не как "пособничество" советскому режиму, а, напротив, как тайную борьбу с ним, как подрыв советской идеологии. Патриотизм не выдерживает поточного производства: как только его начинают штамповать, он сам себя разоблачает, опровергает. Оскомина от лжепатриотизма была порождена именно формальным и массовым производством таких фильмов. Зло перестало ужасать, и настало новое время.

P.S.
Альгимантас Масюлис / Литва
Окончил театральную студию в Паневежисе. Дебютировал в 1957 году в кинофильме "Инготас вернулся домой", где сыграл роль офицера. Главный "фашист" СССР: виной - образ Вилли Шварцкопфа ("Щит и меч"). Сыграл около 40 ролей "фашистов", включая фельдмаршала Манштейна ("Если враг не сдается"). 160 ролей в театре, 104 роли в кино: последним его фильмом стал "Фрицы и блондинки".

Тыну Аав / Эстония
Эстонский театральный и киноактер, полюбившийся зрителям ролями в спектаклях для детей и по радиоспектаклям. Его знают в первую очередь как дядюшку Римуса и бравого солдата Швейка - это немногие из созданных им ролей, в которых отразилась его душевное тепло. Мягкая фактура диктовала "нестандартность" его "фрицев". Одна из характерных ролей — офицер СС в Заксенхаузене ("Освобождение").

Улдис Лиелдидж / Латвия
В 1956 году окончил театральный факультет Латвийской консерватории им. Я. Витола. В кино дебютировал в 1955 году в картине Леонида Лукова "К новому берегу". Считается рекордсменом по участию в фильмах "про фашистов" — около 50 фильмов. Лиелдидж вспоминает, как однажды в Москве он зашел перекусить в кафе: мальчик лет десяти, узнав его, закричал: "Товарищи! Этот фашист ест наши советские пельмени!"

Эве Киви / Эстония
Заслуженная артистка Эстонской ССР. Окончила театральную студию при драматическом театре им. В. Кингисеппа. Секс-символ эстонского кино. Надзирательницу в концлагере сыграла в фильме "Каждый третий" ("Узбекфильм"). Это историческая ошибка: женщины в СС не служили, за исключением так называемых Женских вспомогательных подразделений, которые имели собственную систему званий.

Паул Буткевич / Латвия
Сниматься начал ещё в 17-летнем возрасте. Первая большая роль в кино – Имант Вейде в картине режиссёра Армиды Неретниеце "Клятва Гиппократа" (1965) Его "специализацией" были "плохие западные парни": шпионы, капитаны вражеских судов, сотрудники спецслужб. На этой фотографии — кинопробы для "Семнадцати мгновений весны" на роль... Штирлица. В результате он все-таки сыграл роль "связного из центра" в 12-й серии фильма.

Андрей Архангельский, "Огонёк", сентябрь 2009 г., Россия