Райнер Сарнет снял "Идиота" в минималистических декорациях, почти как спектакль. Фильм начинается в церкви, превращенной в огромный вагон поезда: на скамьях сидят пассажиры, в их числе Мышкин (Ристо Кюбар), Рогожин (Тамбет Туйск) и Лебедев (Таави Ээльмаа; Лебедев тут объединен с Фердыщенко, чью фамилию в фильме не упоминают, видимо, ввиду ее непроизносимости). Улицы Петербурга превращены в условный Вавилон, город грешников, немного напоминающий киберпанковый мегаполис из "Бегущего по лезвию бритвы" Ридли Скотта: кислотные сумерки, обильно политые вечным дождем, ярко раскрашенные шлюхи с плюшевыми игрушками, неоновые витрины, обещающие невозможное счастье. Дом генерала Епанчина (Айн Лутсепп) оказывается внутри чуть не рыцарским замком, Настасья Филипповна (Катарина Унт) празднует день рождения в бальной зале с огромным камином.

Должным образом преобразились и персонажи – даже Мышкин сменил костюм на более современный, хотя внешний облик князя одинаково хорошо вписался бы и в XIX век, и в XXI. Генерал Епанчин и прочее высшее общество щеголяют в элегантных, но современных пиджаках. Супруга и дочери генерала, напротив, носят парики и платья а-ля Мария-Антуанетта, и только Аглая (Рагне Веэнсалу), влюбившись в князя, подстригается под панка.

Рогожин – брутальный молодчик с холодными глазами и татуировкой "Gott mit uns" ("Бог с нами") готическим шрифтом на шее (татуировка неизбежно ассоциируется с немецкой военщиной в том числе времен Третьего рейха). Настасья Филипповна носит изысканное коктейльное платье, Тоцкий (Роман Баскин) – смокинг с красным камербандом. Аглая цитирует современного мистика Ошо, Лебедев поминает голодающих в Африке негров, чахоточный Ипполит (Юхан Ульфсак) затоваривается у Рогожина героином, сестры Епанчины играют на пляже в бадминтон, блазня окружающих голыми ляжками, ну и так далее.

Это полностью выдуманная, театрализованная, сконструированная "из того, что было" реальность, которая, казалось бы, не имеет к Федору Михайловичу никакого отношения. Но, может быть, именно такой подход лучше всего выявляет ту суть "Идиота", которая не всегда видна за ярлыком "классическая русская литература" и флером "России, которую мы потеряли". У Сарнета в фильме нет ни России, ни Эстонии, а есть одни только люди и символы. Иногда это одно и то же, как в сцене, где князь Мышкин лежит на кровати в позе мертвого Христа с картины Ганса Гольбейна, играющей столь важную роль в романе, а по полу ползет скорпион, которому тут взяться вроде неоткуда.

Если вы читали "Идиота", мозаика сложится легко. Если не читали – очень может быть, что именно такая форма подачи материала вас увлечет. Причем отличить прозу Достоевского от режиссерских находок местами непросто, скажем, эпизод с ежом и топором, занимающий в романе полстраницы, стал в фильме чуть ли не ключевым, причем выглядит эта сцена абсолютно сюрреалистической, хотя разыграна почти слово в слово.

Это наверняка самый степенный "Идиот" из всех имеющихся. Персонажи говорят неторопливо, держат драматические паузы, словно не перед камерой стоят, а на сцене (благо, играют в "Идиоте" прекрасные театральные актеры). Действие разворачивается плавно, почти как у Достоевского, но темп постепенно нарастает, достигая кульминации в финале, который потрясает даже при условии, что вы точно знаете, кто убьет, кто будет убит, а кто сойдет с ума.